Рецепт идеальной мечты - Страница 95

– Э-э, нет, – засмеялся Макфарлин. – Когда человека просто убивают, не страдает его репутация. Наоборот, в глазах окружающих он становится кем-то вроде мученика. Я не стану дарить тебе такую судьбу. Тебя ждет нечто более неприятное…

У Нади затекли закинутые за голову руки. Колени горели. И тогда она потихоньку опустила руки, и медленно переместилась на корточки. То ли надзиратели были упоены собственной властью над пленниками, то ли их заворожил пафосный голос Макфарлина – но они не обратили внимания на Надины перемещения. Вскоре, как она заметила, ее примеру последовали и Дима, и Игрек.

Солнце уже свалилось за противоположный берег бухты. Надвигался вечер. В огромных окнах стремительно серело.

– Пьер, включите, пожалуйста, свет, – мягко попросил Макфарлин.

– Свет, – негромко сказал Пьер. Тут же вспыхнули невидимые лампы. Похоже, сенсоры были настроены на звук его голоса. – Больше, – скомандовал Пьер. Света прибавилось.

– Кстати, пару месяцев назад, – заметил Макфарлин, – я перекупил у тебя Пьера. Верность хороша, когда сопровождается звоном монет, Пола. Когда монеты бренчат в кармане недостаточно звонко, даже самый преданный слуга начинает посматривать на сторону…

Пьер ухмыльнулся.

Макфарлин с еще большим жаром продолжил:

– Итак, профессор и рукописи были в доме у Полы.

Пьер – на моей стороне. И вот тут я совершил, как мне представляется теперь, ошибку. Среди моих знакомцев числится один работник российского консульства в Степлтоне – разумеется, сотрудник ФСБ, как и все российские дипломаты. И вот я слил ему информацию о том, что в доме у миссис Шеви находится русский филолог. А также – рукописи, похищенные в московской библиотеке. Честно говоря, я ждал от русских более эффективной реакции. Какие-нибудь ноты, протесты или совместные полицейские рейды… Но, видимо, русское Кей-Джи-Би совсем одряхлело. Как у старого льва, у него сточились когти и зубы. Сюда прислали одного этого мальчонку, – Макфарлин кивнул на Полуянова. – А он вообразил себя Джеймсом Бондом и совершал рейды в твою. Пола, постель…

"Вот оно, – подумала Надя. Сердце у нее упало. – Теперь все ясно. Все определенней некуда. Дима действительно спал с ней. Какая же он сволочь!"

Выражение лица Полуянова при этом сообщении не переменилось. Глаза были по-прежнему полузакрыты.

Губы плотно сжаты. По щекам ходили желваки.

"Хотя какая разница, с кем он спал, когда нас все равно всех убьют, – подумала она. – Нет, разница есть: так бы я умирала с мыслью, что меня кто-то любит".

А Макфарлин все продолжал свой бесконечный рас, сказ. Надя уже с трудом понимала его высокопарную речь.

– ..Право, лучше бы я просто позвонил в американскую полицию. Или в ФБР. Было бы куда действенней…

Ну а все дальнейшее объясняется очень просто, – Стивен неожиданно зевнул. – Ясное дело, что после всего, что узнал профессор Васин, жить ему было нельзя. Наш дорогой Пьер навел на него моего безотказного Николая. Что ж. Бац, бац – и одним светочем российской науки стало меньше… Ах! Мне бы очень хотелось повесить это убийство на тебя. Пола. Жаль, не удалось. Пока не удалось. Впрочем, возможно, полицию еще привлекут детали этого преступления. Например, то, что покойный Васин в последние дни жил в твоем доме…

И репутация миссис Полы Шеви будет снова, как в случае с Рупертом Вагнером, осквернена – на этот раз посмертно.

– А зачем вы убили Дарью Михайловну? – вдруг выкрикнул Полуянов.

– Дарья?.. Михайлова?.. – растерянно переспросил Макфарлин.

– Сотрудницу московской библиотеки, – хмуро пояснил Игрек. – Мою помощницу.

– А, русскую библиотекаршу… – припомнил американец, как нечто далекое и второстепенное, вроде мухи.

И с некоторым даже недоумением пояснил:

– Ее, Дарию, могли арестовать. И кто знает, что бы она наболтала в подвалах Лубянки.

– Кто убил Дарью Михайловну? – выкрикнула Надя.

– Коленька, – отмахнулся Макфарлин. – Точнее – его люди.

– Этот Стивен – полный псих, – прошептал сквозь зубы Игрек по-русски. – Человеческая жизнь для него ни черта не значит. – Потом добавил:

– Иду ва-банк. – А дальше продолжил уже по-английски:

– Мистер Макфарлин! Вам нет никакого смысла нас убивать. Дело в том, что пресловутая тетрадь Потоцкого во время ограбления, как вы помните, побывала и в моих руках…

– Да, – равнодушно сказал Макфарлин. – И поэтому я планировал, что вы тоже умрете.

– И очень напрасно, – заявил Игрек. – Потому что уже тогда, в Москве, я понял, какую ценность представляет рукопись графа Потоцкого. И я сделал с нее копии.

Они сейчас хранятся в надежных местах. И если хотя бы один волос упадет с моей головы – или моих друзей, – эти копии, с соответствующими пояснениями попадут в полицию и в редакции газет.

– Ну и пусть, – махнул рукой Макфарлин. – Теперь это не имеет никакого значения. Во-первых, потому, что я уже расшифровал рукопись. Я подобрал к ней ключ.

И теперь я знаю, насколько сложно это сделать. Мне это удалось. Потому что я – это я! В моем распоряжении были самые мощные компьютеры в Америке, самые лучшие математики и программисты в мире – разумеется, никто из них не догадывался о конечной задаче. И, наконец, работу коллектива организовывал и направлял – я. А так как вряд ли хоть один человек на Земле может сравниться со мной по объему знаний и аналитическим способностям – никто больше не сумеет пройти моим путем. Ни за что!

– Тоже блефует? – спросил, – почти не открывая рта, Полуянов.

– Похоже, нет, – вполголоса отвечал ему Игрек.